…Мы не будем расстреливать их,
мы не будем обливать их солёной водой,
обсыпать клопами,
взнуздывать в «ласточку»,
держать на бессонной выстойке по неделе,
ни бить их сапогами,
ни резиновыми дубинками,
ни сжимать череп железным кольцом,
ни втеснять их в камеру как багаж, чтоб лежали один на другом,
— ничего из того, что делали они! Но перед страной нашей и перед нашими детьми мы обязаны всех разыскать и всех судить! Судить уже не столько их, сколько их преступления. Добиться, чтоб каждый из них хотя бы сказал громко:
— Да, я был палач и убийца.
И если б это было произнесено в нашей стране только четверть миллиона раз (по пропорции, чтоб не отстать от Западной Германии) — так, может быть, и хватило бы?
В ХХ веке нельзя же десятилетиями не различать, что такое подсудное зверство и что такое «старое», которое "не надо ворошить"!
Мы должны осудить публично самую идею расправы одних людей над другими! Молча о пороке, вгоняя его в туловище, чтоб только не выпер наружу, — мы сеем его, и он ещё тысячекратно взойдёт в будущем. Не наказывая, даже не порицая злодеев, мы не просто оберегаем их ничтожную старость — мы тем самым из-под новых поколений вырываем всякие основы справедливости. Оттого-то они «равнодушные» и растут, а не из-за "слабости воспитательной работы". Молодые усваивают, что подлость никогда на земле не наказуется, но всегда приносит благополучие.
И неуютно же, и страшно будет в такой стране жить!
Александр Солженицын «Архипелаг ГУЛАГ»
«Архипелаг» написан во времена СССР, которого нынче нет, но остался его призрак, его демон, вселяющийся в тех, кого он находит себе подобным. Осуждения советского произвола не произошло, и, как писал Солженицын, «молодые усваивают, что подлость никогда на земле не наказуется, но всегда приносит благополучие». Благополучие, замечу, кратковременное: жены палачей, их дети начинают тайно искать старцев, прозорливых батюшек, недоумевая, почему в семьях бесовщина (как бы и все есть, и ничего нет: мира - нет, покоя – нет, любви – нет), и не знают, что им делать, кому молиться…