Церковь и общество в сталинском СССР

... Советские выборы и есть процесс олицетворения обезличенных качеств и состоят из двух процедур: 1) назначение кандидата партией, 2) оформление кандидатов на выборах.
На вопрос мой, для чего же нужно такое оформление, похожее на какой-то спектакль, мне ответили:
1) это нужно для показа другим странам;
2) это нужно для контроля действия всего аппарата управления (смазка машины, крепеж и мойка);
3) это вызывается необходимостью, вытекающей из программы партии. Это есть практический выход и лучший, потому что в партию-то идут самые активные люди, а из партии активнейшие назначаются к выборам.

... Одна женщина (докторша) рассказала, что сегодня утром шла в районе Новодевичьего монастыря и слышит звон колоколов. Она подумала, не чудится ли ей. Шла женщина, спросила ее, слышит ли.
– Нет, – отвечает та, – ничего не слышу.
– Извините, – говорит, – значит это у меня в ушах звон.
– Звон? – говорит. – А вот сейчас будто и я слышу. И только вымолвила, слушают вместе и опять ничего.
– Ну, так решили, – это нам почудилось.
А в понедельник Борис. Д-ча спрашивают: – Слышали новость? Звон разрешили.

11 Февраля. Переживается суровая речь Сталина: и после такой-то войны, таких-то страданий, такой победы все те же пятилетки, все те же колхозы и гонка вооружения (в намеке на умножение научных институтов). Ни одного ласкового слова хотя бы для детей...

... Вследствие раскола церковь осталась при государстве неподвижной, а раскольники двигались вперед образованием сект мистических и рационалистических. Из этих сект интеллигентское религиозное безбожие, завершенное коммунизмом, приняло на себя государственную власть.

... Церковь против моего окна вся облупилась, от купола остались только проволоки, целая сеть каркаса покрыта галками. Наверху сияет по-прежнему крест, а внизу вокруг церкви всякий хлам, столы опрокинутые, скамейки, железки какие-то, обручи, как будто Спаситель опять рассердился и опять выгнал торгующих из храма, и выкинул все их барахло.
Вот эта самая христианская наша личная мораль подвергается страшной критике времени: время говорит христианину – ты не отделаешься теперь личными добрыми делами! Погляди на эту ободранную церковь, ее поставил еще более наивный человек, чем ты, замоскворецкий купец хотел церковью этой загладить свои грехи. Он, простой купец, гладил грехи свои церковью, как утюгом, ты же гладишь книгами, и все равно: лично вы себя спасаете, раздавая бедным копеечки или, все равно, рубли, тысячи. Все равно! Даже если и жизнь свою отдадите, спасая свою душу, – этим не спасетесь' Нужно самую душу отдать людям и спасать не себя, а людей. Но Боже мой! Есть и эти слова в Евангелии о душе. Значит, не Христос виноват в этой ободранной церкви, а тот наивный замоскворецкий купец, который церковью хотел загладить свои личные грехи.

... Тагор в «Воспоминаниях» говорит о принудительной добродетели, горшей, чем самое зло, и после того непосредственно начинает рассуждать о полиции, как будто полиция и есть очаг принудительной добродетели. Мне же после того пришли в голову наши чекисты, наша «ежовщина», и, наконец, вспомнились стихи Сологуба о палаче:
Кто знает, сколько скуки
В искусстве палача,
Не взял бы даже в руки
Тяжелого меча.
Тогда еще читал это без понимания и вот как за это время поумнел, как поумнел! Теперь только понимаю атмосферу скуки, окружающую принудительную добродетель палача, и что это ужаснее зла, и что это любить нельзя.

<Вымарано: Просто-напросто зашла над русским народом [шайка разбойников] и ведет народ на разбой: хотели всех капиталистов ограбить в пользу своей шайки. Но видели мы, когда своих ограбили, лучше ли стало? Так точно и когда всех имущих ограбят. Пусть будет плохо, но надо всех имущих грабить. Может быть, они бы и рады теперь отступить, да куда же от себя отступишь. Русский народ сам по себе ни во что такое не верит, о чем вы пишете, о богоборчестве и всем таком. Универсальности нет никакой. А идея ... коммунизма – это просто шкура змеи: придет время, и змея, т. е. сама жизнь, сбросит эту шкуру.>

... Удивительно серая история нашего социализма, и как жалки эти фигурки Ленина на площадях, как совсем ничего мы не знаем о Сталине: его нет среди нас как личности: он – это мы все. Страшно!

... На Каменном мосту долго висела искусно нарисованная колоссальная вывеска, изображающая сыр, в то время как гражданин самого сыру купить нигде не мог. <Вымарано: Точно в этом же роде висят у нас и права гражданина.>

Пришвин М.М. Дневники. 1946-1947 /Подготовка текста Я.З. Гришиной, Л.А. Рязановой; статья, коммент. Я.З. Гришиной; указат. имен – В.А. Устинов. – М.: Новый хронограф, 2013. – 968 с.